Ученый развеял мифы об опасности донорства костного мозга

- Что означает само по себе появление в России федерального регистра доноров костного мозга для тех, кто сейчас нуждается в его пересадке?

Алексей Масчан: Вы знаете, если делать акцент на слове «федеральный», то для пациентов это не означает вообще ничего. Просто было принято решение на уровне государства создать регистр доноров костного мозга или гемопоэтических клеток, который бы объединил в себе усилия как государства в области пересадки неродственного костного мозга, так и усилия тех некоммерческих, негосударственных регистров, которые уже развиваются довольно долгое время. В последнее время эти некоммерческие регистры развиваются достаточно успешно. Я бы сказал, гораздо успешнее, чем государственные.

- Когда говорят про федеральный регистр, отмечают, что в него внесено 112 тысяч записей потенциальных доноров костного мозга. А сколько всего негосударственных, некоммерческих баз данных, и как они между собой взаимодействуют?

Алексей Масчан: Вот, собственно, единственное, в чем реально может помочь федеральный регистр, – это интеграция разрозненных баз данных некоммерческих и государственных регистров. Вот это его главная функция. Пока в отечественных регистрах всех вместе взятых состоит больше ста с чем-то тысяч доноров. И, конечно, это капля в море по сравнению с тем, сколько реально было бы нужно нашим пациентам, даже чтобы удовлетворить потребность на 50% из российских источников.
И сразу забегая, может быть, вперед, я должен подчеркнуть, что никакого отечественного регистра, – ни федерального, ни частного, ни коммерческого быть не может. Нет такой величины, которая бы обеспечила трансплантацию всем нуждающимся российским пациентам из российских же источников, от российских же доноров.

Все мировые регистры объединены в единую сеть. И, по условиям, каждый участник, каждый центр, который может выполнять неродственные пересадки, а это очень непростая технология, поверьте мне... Каждый центр, который аккредитован международными организациями, может выполнять эти неродственные трансплантации, может обратиться в мировую базу данных и там, среди 35 миллионов доноров, попробовать найти подходящего для данного конкретного пациента.

- Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова работает, насколько я знаю, уже пять лет. Почему он так называется, как он возник, и каких результатов удалось добиться за эти пять лет?

Алексей Масчан: Вася Перевощиков – это мальчик, который нуждался в пересадке неродственного костного мозга. Он не дожил до этой пересадки, он погиб от своего злокачественного заболевания. В честь него был назван регистр, который организовал Русфонд. Это очень известный российский благотворительный фонд. И, поскольку этот Русфонд часто и много собирал деньги на неродственных доноров, на ведение неродственной пересадки, то посчитал правильным и перспективным создание такого некоммерческого регистра.

В этом году нам действительно пять лет. Мы скромно эту дату отметили. За это время в базу данных внесено 75 тысяч доноров, которые оттипированы, то есть проверены методами высокого разрешения, высокого качества. И ни одного несовпадения при заказе трансплантата с нашим типированием не было. Это очень важно, потому что, к сожалению, те методики, которые используются федеральным регистром, менее точны, там достаточное количество несовпадений. Это то, с чем федеральный регистр, естественно, должен работать, усовершенствовать.

- В тех источниках, которые я читал, все время говорят, что при донорстве костного мозга существует несколько правил. А можете сказать, каких?

Алексей Масчан: Вы имеете в виду, кто может стать донором?

- И это в том числе.

Алексей Масчан: Это здоровый человек без рискованных форм поведения. Хорошо бы он был молодым, от 18 до 45 лет. Потому что донор, вернее, его данные, должны быть в базе очень долго. Если мне 60 в этом году, то я уже не могу стать потенциальным донором, потому что осталось жить мне не так много, и в будущем мои данные неизбежно покинут регистр. Поэтому молодые, здоровые, без рискованных форм поведения – имеется в виду внутривенная наркомания. Это базовые требования. Это люди, которые, естественно, обладают хорошим запасом здоровья и хорошей перспективой жить еще и 30, и 40 лет. И быть долго в этой базе данных, ожидая, позовут их или нет, подойдут они кому-то из пациентов или не подойдут.

- Я знаю, что вы больше двух десятков лет занимаетесь именно неродственной трансплантацией костного мозга, вот этим донорством. И обычно, когда говорят «пересадка костного мозга», то первое, что приходит в голову человеку, что это должны быть какие-то родственные материалы. Но из источников, из практики – нет, далеко не всегда родственные связи помогают найти донора. А почему?

Алексей Масчан: Вы абсолютно правы. Первый донор, которого мы ищем – это, конечно же, родственный донор, брат или сестра. При наличии одного брата или сестры вероятность того, что вы совпадете, составляет 25%. Таков закон рекомбинации хромосом и генов при скрещивании. Поэтому вероятность нахождения донора в семье при том, что в среднем братьев и сестер в семье двое...

Скажу вам наши цифры: из уже более тысячи пересадок, которые мы только в нашем новом центре выполнили за время нашей работы, вероятность нахождения родственного, полностью совместимого донора равна 18,2%. То есть всего лишь каждый пятый, в хорошем случае, имеет семейного донора. У кого-то братьев вообще нет, у кого-то братья и сестры не подходят. И мы встаем перед дилеммой, что делать: выполнять пересадку костного мозга от не полностью совместимого донора, имеются в виду главным образом родители для детей и дети для взрослых родителей. Или искать донора в базах данных международных регистров. И тот, и другой метод в равной степени востребованы. И есть технологии, которые позволяют сделать родственное семейное не полностью совместимое донорство эффективными и безопасными. Есть те случаи, в которых нам нужен именно не родственный донор.

- При этом есть опрос ВЦИОМ по поводу донорства костного мозга. И он показывает, что 61% россиян вообще не слышало ничего об этом. И каждый второй пациент считает процедуру донорства опасной для собственного здоровья. Ну на самом деле, ходит столько легенд, что там совершенно жуткие садистские методы, что это все опасно, что у самого донора потом с костями проблемы и так далее. Вы можете развенчать все эти легенды?

Алексей Масчан: Да, конечно. Более того, сделаю это с большим удовольствием. Действительно, информация о донорстве костного мозга довольно скудная. Я бы сказал, пассивная информация скудная. Можно найти в интернете, но кто будет искать там? Так вот, раньше костный мозг брался действительно из тазовых костей. Это никакого отношения не имеет к спинному мозгу, сразу скажу. Потому что то, к чему вы меня подводили, там как раз речь идет об этом.

- Что чуть ли не кусок позвоночника выпиливают?

Алексей Масчан: Бралось не более 5% от всего деятельного костного мозга. Это делалось из тазовых костей, естественно, под наркозом. Но, тем не менее, после того, как этот наркоз отойдет, были некие болезненные ощущения, которые требовали обезболивания. Но это проходило за пару дней.

Сейчас в гораздо большем ходу другая методика, когда мы специальными препаратами выгоняем эти клетки, которые нам нужны, в периферическую кровь. Там они начинают в очень большом количестве циркулировать. И с помощью специальных центрифуг, которые очень напоминают те, которые мы применяем, скажем, для забора тромбоцитов донорских, с помощью этих центрифуг можно точно так же взять стволовые клетки. Для донора это практически два-три часа, сидя рядом с центрифугой, и два укола в две вены. И человек, не испытывая болевых ощущений, потом спокойно уходит домой.

Осложнения для доноров крайне редки. Они описаны, особенно для доноров костного мозга. Когда использовались большие, крупные иглы, и действительно, много пункций было, и боли, и небольшая кровопотеря. Так забирался костный мозг, это было безопасно и, конечно, доноры были очень счастливы, потому что они спасли кого-то.

Источник: mir24.tv